А в монастырях я бывал разных, называть их не буду, дабы не выделять среди них лучшие. Все достойные! В общей сложности я прожил в монастыре два с небольшим года на протяжении более чем четверти века. Был во многих ипостасях. Сначала как паломник- молитвенник, позже — как трудник, а потом и трудник-послушник. Был алтарником, пономарем, чтецом, певчим, работал в пекарне, в трапезной, на складах да и просто по хозяйству разнорабочим. И всегда при этом случались беседы, благодаря которым набирался знаний и опыта. А потом просто стал бывать на молитвах, на исповедях, проще говоря на службах. Это для меня было и отдыхом, и лечением, и вразумлением, и отрадой сразу. Мои родители любили мои поездки, относились с пониманием и с интересом, ждали возвращения и внимательно слушали мои рассказы. Думается, это во многом послужило для принятия ими решения венчаться после более сорока лет совместной жизни. Сказать, что монастырь много мне дал - не сказать ничего. По сути он меня выстроил и вырастил как творческого человека, дал понимание отношения к Родине, к своему народу, к простому человеку, которого мы называем ближним своим, дал доступ Богу к моей совести и к сердцу, помог мне отделить творчество от искусства, сделав православным художником, музыкантом, а далее литератором, и всё благодаря именно монастырю. Особенно активно я впитывал этот дух в девяностые, когда всё было очень просто и девственно, и не было еще иосифлянской пафосности, гонки за красотой, а иноки и послушники вместе с наместником и трудниками хлебали ложицами из единого котелка. Это действительно было время, полное благодати. Бога было не просто много, а в избытке. Не влюбиться в такую жизнь было невозможно. И я полюбил её, и проникся ею, такой простой и незамысловатой, проникся всей душой. Мне повезло: Господь меня всегда ставил в монастыре как странника, и это несмотря на мои прошения остаться в обители, а потому я возвращался в город и дарил благодать, собранную на службах и в монастырском житии, своему окружению. Были и те, кто отправлялся в монастырь вместе со мной — их было немало и это были совершенно разные люди: верующие и нет, любопытствующие, с трудной судьбой, бывшие заключенные и даже те, что из других конфессий. Я никому не отказывал, если было благословение от настоятеля. Монастырь —это одна из главных составляющих моей жизни как русского человека. И когда меня спрашивают, кто формировал мои взгляды как поэта, писателя, философа, то я говорю, что прежде всего русская православная обитель, и только она.
В свое время Сергей Есенин написал:

Край ты мой заброшенный,
Край ты мой, пустырь!
Сенокос некошеный,
Лес да монастырь!

Можно сказать, эти строки — мой не просто портрет, а портрет моей души, написанный поэтом. Удивительно, но именно губернский дух и воспитал меня, москвича в четвертом колене, да еще и с дворянскими корнями. И когда меня спрашивают об этом, то я так и говорю: это монастырская братия выкормила мою душу молоком любви, и обязательно продолжаю:

Я часто летом уезжаю
На месяц, чаще — так на два
Туда, где ладан смолью тает
И где мерцают купола;

Где бархат звона льется вязко,
Грудными вздохами дыша,
И воспаряет, сбросив маску ,
На повечерии душа;

Где алым огоньком мерцает
На снежно-девственной стене
Лампадка капелькой из рая,
Лучи расправив в тишине;

Где пахнет пасекой и медом,
В апсидах голуби живут,
И требы, посланные в небо,
В свечной молитве отклик ждут.

Сквозь купол льется к звездной пашне
И заполняет эту ширь
Неусыпаемая в башне
Монахом чтомая Псалтырь.

Терентий Травник. Из книги «Листва по дереву».