Сначала Диоген днём ходил с зажжённым фонарём, объясняя это тем, что ищет человека. Людей, мол, много, а вот человека найти трудно. В конце концов он вышел на площадь и закричал, призывая людей, но когда народ сбежался, философ бросился на откликнувшихся с палкой, вопя, что он звал людей, а не мерзавцев. Основная идея Диогена заключалась в том, чтобы обрести независимость за счет отказа от земных благ: музыканты ладят струны на лире, но не могут сладить с собственным нравом, риторы учат правильно говорить, но не учат правильно поступать, а скряги, ругая деньги, любят их больше всего. Мысль о том, что мы ненавидим в других то, что присутствует в том или ином виде в нас, была базовой у античного мастера. Примерно через полтысячелетия, но теперь уже в Иудее, появился Иоанн, который своим юродством показывал и говорил почти то же самое, а затем призывал каяться, то есть измениться, ибо приблизилось нечто, что требует именно этого. Приближающееся он называл Царствием Небесным. Схожесть Диогена Синопского и Иоанна Израильского заключалась в том, что каждый пытался пробудить в людях в общем-то не пробуждаемое, а если и пробуждаемое, то лишь в свое время. Правда обоих в том, что в обществе, где ложь становится формой жизни, истину могут высказывать только «бесстыдные» люди. В этой парадигме власть имущие теряют осознание величия лишь тогда, когда сталкиваются с шутами, клоунами или юродивыми. Последние, путем собственной ненормальности, возвращают мир в исходное, здравое равновесие. Апостол Павел дал окончательный ответ, сказав: "Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1 Кор. 3:18-20). И стоит взять то, что тебе предназначается, и идти туда, где тебя ждут, куда взывают твоя честь и совесть – к Богу. Не наше дело предназначать себе жребий, но научиться принимать то, что есть — не избирать и не умножать себе страданий, а проживать только те, какие предоставили нам обстоятельства.
Драма в том, что ни Диоген, ни Иоанн Израильский, похоже, и не допускали того, что окружающие их люди не то чтобы упорствовали в заблуждениях, а в силу иных причин, скажем собственной недоразвитости, не могли в себя вместить подобные истины. То ли не время было для этого, то ли по каким-то иным причинам. Но это ещё не всё, ибо ещё большая драма заключена в том, что и Христос стал жертвою этой неразвитости окружающих, приведшей его на Голгофу. Впрочем, Спаситель этому не противился, ибо всё понимал, а потому и просил Отца простить им, поскольку те не ведали, на кого подняли руку. Вспоминаются строки из стихотворения Лермонтова "Смерть поэта", в этом случае - при мыслях о темном и неразвитом народе:

Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что́ он руку поднимал!..

И, наконец, высший накал драматургии бытия. Прошли столетия, и ничего не поменялось, потому как каждый день здесь Христос распинается вновь, и нет, да и не будет этому конца. Человечество упорно встревает в конфликт с моральной стороной бытия, пытаясь сражаться с непобедимой реальностью, говорящей ему только об одном: не то и не там оно ищет. Всякое построение светлого будущего есть величайшая иллюзия для того, кто подвержен старению и смерти, и даже наше желание делать что-то для своих потомков в большинстве своем нелепо, если не опирается на созидание самих себя до момента отхода в мир иной. А теперь я напомню слова Христа, являющиеся, с моей точки зрения, самыми главными, основополагающими, без коих никогда нам не разобраться в том, что происходило, а главное, происходит и сегодня.
Иисус абсолютно четко и понятно дает знать, что Царство Его не от мира сего, и если бы Оно было от мира сего, то Его служители подвизались бы за Него, дабы Он не был предан иудеям!
Вот вам и ответ: Царство Божие – это не царство этого мира! Когда Христос был предан иудеям, служители Божьего Царства не вступились за Него именно по этой причине. По неведомым, а теперь уже и по ведомым нам причинам, служители Божьего Царства в большинстве своем не вступаются за гонимых Христа ради, а всё потому, что их Царство не от этого мира. Почему так происходит? – спросите вы. А потому, что этот мир не вечен, он скоро закончится (для каждого из нас - вообще в любой момент), а Царство Христа вечно! И если Господь и хранит нас, то не потому и не за то, о чем нам всем думается. Бог хранит нас исключительно для вечности, так что лишить нас, скажем, достатка или имущества — вполне объяснимое для этого дело.
Меня часто спрашивают: с чего начинается жизнь христианина, а по мне — так жизнь вообще, и я всегда отвечаю словами апостола Иоанна, который призывал не увлекаться ни миром, ни тем, что в мире. «Кто любит мир, - говорил он, - в том нет любви к Отцу. И мир проходит, и желания его, а исполняющий волю Бога пребывает вечно». Вопрос о том, как узнать волю Божью, для меня, например, — главный вопрос жизни. Памятуя ответ Спасителя апостолам на подобный вопрос: «Вы не понимаете, что просите», я для себя, поскольку не знаю, как судится каждая душа, решил так: делать всё, что предоставляется мне каждодневно, ни от чего не отказываясь, делать так, как подсказывает мне моя совесть, а потому не хуже, чем могу, и при этом не оставлять своих духовных обязанностей.

Терентий Травник. Из книги «Ластик, лист и карандаш».