Помню, что как-то раз моя мама на мой прямой вопрос о том, кто из творческих людей —имелись в виду художники, музыканты или писатели — вызывает у неё меньше всего доверия или интереса, ответила, что писатели. В ту пору я готовился к поступлению в художественное училище и играл в ансамбле, а потому это меня совсем не задело, но при этом я всё-таки поинтересовался о причинах столь резкого и категоричного ответа.
Для начала поясню, что всю жизнь Людмила Георгиевна прослужила в правоохранительных органах, да ещё и в гражданской коллегии суда. «А они все чудные, эти писатели, странные какие-то, с приветом", — спокойно объяснила тогда мне она. А затем продолжила, подтверждая сказанное реальным жизненным опытом: "Когда к нам на судебные заседания приходят писатели в качестве истцов или ответчиков, то мы, судьи, наблюдаем комедию и трагедию в одном лице, часто глупую и неуместную, и это не считая самой внешности исполнителя».
Писать я стал много позже, чем рисовать и сочинять музыку. Мама наблюдала за мной с некой осторожностью, пока я не дал ей для ознакомления свои первые статьи и стихи. Надев очки, она внимательно и не спеша читала мои интеллектуальные выкладки и сентенции, а закончив, сказала: "Да, в этом что-то есть…" Было видно, что ей понравилось, но осторожность всё равно осталась. Видимо, крепко влезли в её душу сутяги-литераторы, потому что неподдельно умны и говорить умеют, а вот слушать — нет, а для судьи это показательно.
Мне в своей жизни часто приходится встречаться с журналистами, поэтами да и просто с пишущими людьми. Так вот признаюсь, что более базарной публики я в жизни не видел. Не могу сказать, что они не умны, отнюдь, и многие из них говорят так, что можно навек замолчать, поддавшись натиску сластопевца. Но факт остается фактом: большинство из них если не шизофреники, то невротики и скандалисты первой звёздной величины. А говорю я это только потому, что приходилось мне встречать словесников и иного плана – глубоких, не зацикленных на собственной исключительности, умеющих слушать и слышать собеседника, и все они были воспитаны в религиозной традиции, что и делало из них наивысших мастеров. Так что, товарищи писатели, крест вам в руки!
Терентий Травник. Из книги "ПРО1ОО".
Для начала поясню, что всю жизнь Людмила Георгиевна прослужила в правоохранительных органах, да ещё и в гражданской коллегии суда. «А они все чудные, эти писатели, странные какие-то, с приветом", — спокойно объяснила тогда мне она. А затем продолжила, подтверждая сказанное реальным жизненным опытом: "Когда к нам на судебные заседания приходят писатели в качестве истцов или ответчиков, то мы, судьи, наблюдаем комедию и трагедию в одном лице, часто глупую и неуместную, и это не считая самой внешности исполнителя».
Писать я стал много позже, чем рисовать и сочинять музыку. Мама наблюдала за мной с некой осторожностью, пока я не дал ей для ознакомления свои первые статьи и стихи. Надев очки, она внимательно и не спеша читала мои интеллектуальные выкладки и сентенции, а закончив, сказала: "Да, в этом что-то есть…" Было видно, что ей понравилось, но осторожность всё равно осталась. Видимо, крепко влезли в её душу сутяги-литераторы, потому что неподдельно умны и говорить умеют, а вот слушать — нет, а для судьи это показательно.
Мне в своей жизни часто приходится встречаться с журналистами, поэтами да и просто с пишущими людьми. Так вот признаюсь, что более базарной публики я в жизни не видел. Не могу сказать, что они не умны, отнюдь, и многие из них говорят так, что можно навек замолчать, поддавшись натиску сластопевца. Но факт остается фактом: большинство из них если не шизофреники, то невротики и скандалисты первой звёздной величины. А говорю я это только потому, что приходилось мне встречать словесников и иного плана – глубоких, не зацикленных на собственной исключительности, умеющих слушать и слышать собеседника, и все они были воспитаны в религиозной традиции, что и делало из них наивысших мастеров. Так что, товарищи писатели, крест вам в руки!
Терентий Травник. Из книги "ПРО1ОО".