Известно, что всякая мама для своего ребенка уникальна и неповторима, она лучше всех других мам, да так оно и есть. Честно, я никогда не сравнивал свою маму с другими, но многие из моих друзей и приятелей говорили, что мне очень повезло с нею, и этого я не стану отрицать. Да, ее действительно любят и уважают. Удивительно, но Людмила Георгиевна умеет найти такой подход к собеседнику, что в нём открываются лучшие его качества. Может, это объясняется ее профессией, а она судья, и с нею рядом как-то не хочется юлить и красоваться, короче, нет никакого желания выпендриваться.
Воспитывала ли она меня? Нет… Вернее, почти нет. При этом она делала и делает большее, чем то, что обычно подразумевают под воспитанием. Встав в жизни рядом со мной, она была готова всякий раз меня подстраховать, пока я совершал и совершаю свой затяжной то ли полёт, то ли прыжок. Она не диктовала мне своей воли, не указывала, не запрещала, а просто помогала, когда я оставался почти без сил, причем помогала именно так и в том, что нужно мне, а не ей. Она настолько меня любила, что принимала полностью все мои решения, поиски и ошибки. Это ли не христианская материнская любовь? И она безусловна в моей маме. Всё, чем бы я ни занимался, ей было важно и интересно. Правда ещё и то, что я никогда не испытывал давления со стороны своих родителей: отец и мама были едины в терпении по отношению ко мне. Абсолютное доверие с их стороны было всегда, и я всячески стремился его оправдать. Нет, не подумайте, я не из маменькиных сынков, и мой творческий свободолюбивый норов никуда не делся, но слово чести перед родителями я держал всегда, а перед мамой оно становилось ещё и нежным, и благородным. Я не должен был ее расстраивать, обманывать, подводить, а считал нужным жить и жил так, чтобы она мною гордилась, и это было только моим собственным решением. Да, ей говорили, что у неё замечательный сын, правда, она мне этого не передавала, а узнавал я об этом по случаю и не от неё. Вообще-то хвалить меня – не в ее правилах, но и критиковать она не стремилась. Материнская любовь – это всепокрывающее состояние.
В юности у меня нередко спрашивали, в кого я такой талантливый. Подобные вопросы всегда смущали, да и ответа я не знал, потому и молчал. Но сегодня ответ есть: мой талант - от Бога, но выращен он под теплым поливом из души и сердца моих родителей. Именно они передали мне и воду, и воздух любви, и я это хорошо чувствую: мне нравится заботиться о больных, детях и пожилых людях, помогать нуждающимся, поддерживать тех, кому сейчас тяжело, и это единственное, на что мне всегда хватает сил. И в этом, безусловно, заслуга и моей мамы, а точнее, её любви. Истинно родные души - что сообщающиеся сосуды: вот оно и передалось мне, её прекрасное чувство сопричастности ко всякому доброму делу. И если кто-то еще не нашел ответа на вопрос – в чем смысл или цель жизни, то не утруждайте себя в поисках, а остановитесь на добре, постарайтесь разглядеть его повнимательнее и, уверяю, что вы наконец-то сможете ответить на свой вопрос. Вы удивитесь, что вам больше ничего не нужно будет доказывать самим себе, а тем более - кому-то ещё. Теорема добра не требует доказательств, она бездоказательна, поскольку заключена в неограниченных рамках данной нам свободы. Именно поэтому добро было, есть и останется величиной абсолютной, а если попроще, то единственно возможным условием на земле для возникновения – homo felicitas -Человека счастливого.
Терентий Травник. Из дневников и писем. 2002 год
Воспитывала ли она меня? Нет… Вернее, почти нет. При этом она делала и делает большее, чем то, что обычно подразумевают под воспитанием. Встав в жизни рядом со мной, она была готова всякий раз меня подстраховать, пока я совершал и совершаю свой затяжной то ли полёт, то ли прыжок. Она не диктовала мне своей воли, не указывала, не запрещала, а просто помогала, когда я оставался почти без сил, причем помогала именно так и в том, что нужно мне, а не ей. Она настолько меня любила, что принимала полностью все мои решения, поиски и ошибки. Это ли не христианская материнская любовь? И она безусловна в моей маме. Всё, чем бы я ни занимался, ей было важно и интересно. Правда ещё и то, что я никогда не испытывал давления со стороны своих родителей: отец и мама были едины в терпении по отношению ко мне. Абсолютное доверие с их стороны было всегда, и я всячески стремился его оправдать. Нет, не подумайте, я не из маменькиных сынков, и мой творческий свободолюбивый норов никуда не делся, но слово чести перед родителями я держал всегда, а перед мамой оно становилось ещё и нежным, и благородным. Я не должен был ее расстраивать, обманывать, подводить, а считал нужным жить и жил так, чтобы она мною гордилась, и это было только моим собственным решением. Да, ей говорили, что у неё замечательный сын, правда, она мне этого не передавала, а узнавал я об этом по случаю и не от неё. Вообще-то хвалить меня – не в ее правилах, но и критиковать она не стремилась. Материнская любовь – это всепокрывающее состояние.
В юности у меня нередко спрашивали, в кого я такой талантливый. Подобные вопросы всегда смущали, да и ответа я не знал, потому и молчал. Но сегодня ответ есть: мой талант - от Бога, но выращен он под теплым поливом из души и сердца моих родителей. Именно они передали мне и воду, и воздух любви, и я это хорошо чувствую: мне нравится заботиться о больных, детях и пожилых людях, помогать нуждающимся, поддерживать тех, кому сейчас тяжело, и это единственное, на что мне всегда хватает сил. И в этом, безусловно, заслуга и моей мамы, а точнее, её любви. Истинно родные души - что сообщающиеся сосуды: вот оно и передалось мне, её прекрасное чувство сопричастности ко всякому доброму делу. И если кто-то еще не нашел ответа на вопрос – в чем смысл или цель жизни, то не утруждайте себя в поисках, а остановитесь на добре, постарайтесь разглядеть его повнимательнее и, уверяю, что вы наконец-то сможете ответить на свой вопрос. Вы удивитесь, что вам больше ничего не нужно будет доказывать самим себе, а тем более - кому-то ещё. Теорема добра не требует доказательств, она бездоказательна, поскольку заключена в неограниченных рамках данной нам свободы. Именно поэтому добро было, есть и останется величиной абсолютной, а если попроще, то единственно возможным условием на земле для возникновения – homo felicitas -Человека счастливого.
Терентий Травник. Из дневников и писем. 2002 год