Тонкость в том, что взрослость требует от жизни размеренности, а старость — степенности и покоя. Но есть ещё юность и молодость, они и создают мейнстрим в социуме, и это правильно. А потому были, есть и будут экстремалы, ночные гонщики и ночные дискотеки, будут бои без правил, отправляющие парней в нокаут, что уже не понятно, да и не нужно взрослому поколению. Но такова жизнь, и без смелости, дерзости, глупости и абсурда её не бывает. Когда мне говорят, что в наше время, когда мы были молодыми, всё было не так, то единственное, с чем я соглашаюсь, так это с тем, что были иные формы, а вот содержание было почти таким же. Озорства, а точнее того, что сегодня называется экстримом, хватало всегда. К примеру — мой одноклассник: он развлекался тем, что буквально гонял по крыше шестнадцатиэтажного дома на велосипеде, резко тормозя у самого края, и у него были поклонники и последователи.
А если и есть разница между прошлым и нынешним, так это только в качестве способов самовыражения. Сегодня есть всё, чтобы выглядеть и звучать качественно, даже если тебе пятнадцать лет. Раньше такой возможности не было, но мы находили идеи, включая фантазию и смекалку. Кто знает, может поэтому в моем поколении гораздо больше настоящих специалистов, чем среди сегодняшних сорокалетних. Что будет дальше – догадаться не сложно: будет социальный регресс с вкраплениями гениальности. Впрочем, не мне и не нам с этим жить. Так что молодые разберутся сами.
Очень скоро мир будет оцифрован, человек обезличен, но не всякий, а тот, который сегодня составляет народную массу, а это — большинство. Технологии дойдут почти до сказочности, но нехватка нравственности скорее всего породит социального монстра. Хлеба и зрелищ будет с избытком, потребительство станет основой жизни, а вот любви почти не останется. И если бы душа не была изначально создана в ином ключе, то всё, что сегодня выглядит пока ещё любопытно, очень скоро потеряло бы всякий смысл и пропало. Но это не так, а потому взбунтуются, но теперь уже не люди, а их души. Вероятно, это и будет концом старого света и началом нового. Думаю, что в конечном счёте произойдёт некий синтез технологий и и естественной человеческой простоты. Сначала это будет болезненно, потому как человеку придётся отказаться от излишеств, причём повсеместно. Человек обязан оторваться от материального, иначе для него нет будущего. Это не значит, что он вернётся в пещеры, но то, что мир всяких всячин не должен им управлять, это однозначно. Для меня это просто: не сто рубашек, а несколько необходимых, не каждому по машине, а две на семью - мужу и жене, не по три телефона у каждого, а по одному, и не комплект шкафов с посудой, а только один с хорошей и нужной в разумном минимуме, что просто благоразумно. Вещизм — это не просто отрава, это яд, вытравляющий саму возможность в человеке двигаться в глубь себя. Мир превращается в развлекательное заведение, где даже война есть шоу, созерцаемое человечками с попкорном у телевизоров. Вероятно, что с оцифровывающей всё и вся пандемией мы подошли слишком близко к краю безнравственности. И не важно, какова причина у происходящего, главное, что оно оголяет нашу с вами беспомощность, и не перед вирусами, а перед самими собой. Технократический эгрегор разогнал социальную психику почти что до психопатических реакций. Дальше — слово за эволюцией. Трудно сказать, как это будет происходить, но то, что без участия воли Божией здесь не обойдётся, так это точно.
Терентий Травник. Из книги "Записки обыкновенного человека".
Книга третья.
А если и есть разница между прошлым и нынешним, так это только в качестве способов самовыражения. Сегодня есть всё, чтобы выглядеть и звучать качественно, даже если тебе пятнадцать лет. Раньше такой возможности не было, но мы находили идеи, включая фантазию и смекалку. Кто знает, может поэтому в моем поколении гораздо больше настоящих специалистов, чем среди сегодняшних сорокалетних. Что будет дальше – догадаться не сложно: будет социальный регресс с вкраплениями гениальности. Впрочем, не мне и не нам с этим жить. Так что молодые разберутся сами.
Очень скоро мир будет оцифрован, человек обезличен, но не всякий, а тот, который сегодня составляет народную массу, а это — большинство. Технологии дойдут почти до сказочности, но нехватка нравственности скорее всего породит социального монстра. Хлеба и зрелищ будет с избытком, потребительство станет основой жизни, а вот любви почти не останется. И если бы душа не была изначально создана в ином ключе, то всё, что сегодня выглядит пока ещё любопытно, очень скоро потеряло бы всякий смысл и пропало. Но это не так, а потому взбунтуются, но теперь уже не люди, а их души. Вероятно, это и будет концом старого света и началом нового. Думаю, что в конечном счёте произойдёт некий синтез технологий и и естественной человеческой простоты. Сначала это будет болезненно, потому как человеку придётся отказаться от излишеств, причём повсеместно. Человек обязан оторваться от материального, иначе для него нет будущего. Это не значит, что он вернётся в пещеры, но то, что мир всяких всячин не должен им управлять, это однозначно. Для меня это просто: не сто рубашек, а несколько необходимых, не каждому по машине, а две на семью - мужу и жене, не по три телефона у каждого, а по одному, и не комплект шкафов с посудой, а только один с хорошей и нужной в разумном минимуме, что просто благоразумно. Вещизм — это не просто отрава, это яд, вытравляющий саму возможность в человеке двигаться в глубь себя. Мир превращается в развлекательное заведение, где даже война есть шоу, созерцаемое человечками с попкорном у телевизоров. Вероятно, что с оцифровывающей всё и вся пандемией мы подошли слишком близко к краю безнравственности. И не важно, какова причина у происходящего, главное, что оно оголяет нашу с вами беспомощность, и не перед вирусами, а перед самими собой. Технократический эгрегор разогнал социальную психику почти что до психопатических реакций. Дальше — слово за эволюцией. Трудно сказать, как это будет происходить, но то, что без участия воли Божией здесь не обойдётся, так это точно.
Терентий Травник. Из книги "Записки обыкновенного человека".
Книга третья.