"От правды небес в этом мире не деться..."

Всякая поэтическая книга – это живой организм, и потому в такое понятие, как сборник, её содержание никак, по крайней мере в моем представлении, не укладывается. Сегодня у меня в руках книга Саши Ирбе – её новые стихи, её жизнь…
Знаю, что поэты не просто размещают свои стихи в книге, а выстраивают из них лирическую судьбу – тот уникальный динамичный ряд событий, который ведёт читателя через написанное к чему-то большему, значимому: к тому, о чём ведает только сам автор, и то далеко не каждый... Потому заглядываю в конец книги, начинаю читать... И нахожу то самое, ради чего и составлялась эта поэтическая коллекция. И если финал существует, если кода жизненна и верна, то и вся книга верна и жизненна, а коли так, то и выстоит она, и выживет, и дальше будет жить. К финалу книги «Под искрами дней», а именно так назвала свою работу поэтесса, мы ещё вернёмся, ну а пока – по ступенькам и по камушкам – пойдём и пройдём вместе с нею с начала и до конца…
И вот оно: почти в начале! То самое необходимое понимание, чтобы лирика состоялась, чтобы не загустевала кровь в строфах и хотелось жить, жить и жить:

Такое у меня сегодня знанье:
так беспробудно мал наш чудный век,
что дорого в нем каждое признанье,
когда любовью дышит человек.

Не просто признание, но откровенность именно любящего человека – такова потребность любого состоявшегося поэта: в любви строить своё мировидение и миропонимание. А Саша любит! Горько, искренно, самозабвенно и настойчиво любит Саша Ирбе, а потому читаются и поются, пьются и хранятся её стихи во всякой душе, прикоснувшейся к ним когда-либо.
Не буду скрывать: когда, ещё в 2008 году, я впервые прикоснулся к живой ткани её поэтической мысли, то сразу увидел то необходимое, дышащее тепло, без которого невозможно существование стихотворения. Уже тогда поэзия Саши была живой: осторожной, проверяюще-скромной, но живой. Потом были другие книги – хорошие книги и тоже живые, и вот ещё одна, та, о которой невозможно говорить, как об очередной, но только как о новой. В ней – стихи за несколько недолгих лет, но даже это позволяет не только разглядеть, но чётко увидеть, как выросла и возмужала душа поэтессы. И пусть последнее не всегда уместно по отношению к женщине, но здесь речь идёт о поэтессе, которая достигла уровня поэта, где без мужества просто не обойтись:

Умер человек – помоги!
Даже и теперь ему нужно,
чтоб вокруг него не враги,
а любовь царили и дружба.

Ищу и нахожу, и этого много – нежного, женского, доверчивого и желанного в поэзии Ирбе: женщина и не может иначе, ведь она должна любить просто и по-земному. Любить со своими печалями, просьбами, мольбами, со своею, только ей присущей историей, где всё сходится в конце концов на кончике пера и то ли слезами, то ли кровью стекает в новообращённую строку:

Прижавшись к чуть забытому плечу,
смотреть в окно, в глазах искать ответа…
Ты пишешь мне, а я в ответ молчу,
но знал бы ты, как мне не просто это.

Читаю дальше... И вот оно появилось, появилось то самое стихотворение, которое является сердцем, душой книги: названо оно «Старик и мальчик», в коем душа и совесть обозначены, как два мира, две судьбы: трепетно юной и умудрённой временем.
Вчитываюсь и понимаю: в нём каждая строка – главная, если хотите, то это – хребет, спинной мозг всей книги. Не буду приводить его полностью, оно есть, и вы его прочитаете, но начну с первой строки, с верного замечания поэтессы:

Здесь скудное пространство для стихов…

А дальше – удивительная, пронзительно жизненная философия жизни с заключительным точным попаданием слова в цель:

Как часто то, чего в помине нет,
для нас потом всех памятней бывает.

Писать, а тем более говорить о лирике Саши Ирбе можно много и интересно, но поэзия по природе своей – родственница таланта, а потому обладает изначальной краткостью, что обязывает к этому всякого, кто дерзает рассуждать о ней.
Оставляю читателя наедине с тайной – с неразгаданной лирикой удивительного мастера Саши Ирбе – и перехожу, как и обещал, к завершению, к коде этой миниатюрной поэтической симфонии, сокрытой в названии «Под искрами дней». В финале – почти поэма, я бы сказал, поэтическая история, одна из тех, которые на удивление хорошо удаются поэтессе. Будто выпорхнувшее из лучшего, что писалось в веке двадцатом – веке советской фундаментальной и без сомнения мастерской лиры, стихотворение Саши Ирбе провозвествует ту самую основную ноту неформального поэтического строя и звучания. Я не знаю истории написания стихотворения под названием "Надежда Петровна", но то, что оно анатомически живое, не оставляет никакого сомнения. И в этом тоже Саша Ирбе и её поэзия – продуманная, проверенная, существующая на грани горя и счастья, боли и обезболивания, жизни и… нет, не смерти! А только жизни, жизни и жизни!

Прорастала поэзия в вёсны,
заполняла поэзия быт.
И теперь и спокойно, и просто,
через небо, пространство и звёзды,
не теряя осанку и поступь,
до сих пор она в нём говорит.

Безусловно, Саша Ирбе – одна из тех словопроходцев, кто обладает удивительным и одновременно узнаваемым проникновением естественного и обыденного в непростой базис души человека. Её лирический почерк, выходя-выпархивая за рамки традиционного, не нарушает основной природы человеческого бытия. Её строфа – это не эксперимент, не вызов, а скорее – анатомизация чувств, попытка выставить правильный диагноз, дать верное название происходящему вокруг, и Саше это удаётся. Создаваемое ею – необходимо, а это принцип, с которым нельзя не считаться.

Терентий Травник. Из книги "Записки обыкновенного человека".
Книга первая.
(0 пользователям это нравится)