Говорят, что качества личности художника надо уметь отделять от того, что им создано, то же самое касается и авторов произведений любого вида искусства. Отчасти так оно и есть, если дело касается молодых талантов. Но с годами со всякого, кому много дается, начнёт совершенно по-иному взыскиваться. Мне повезло: я достиг того возраста, когда понимают, что всякое произведение имеет в себе все составляющие души и характера того, кем оно было создано. И когда мне говорят: наслаждайся, мол, тем, что слышишь или видишь, и не думай о том, кто это создавал, я отказываюсь следовать совету. Для меня сегодняшнего важны не только красота и совершенство той или иной работы, но и внутренний мир человека, создавшего её. Тем, кто меня не понимает в этом, я задаю только один вопрос: а как бы вы отнеслись к тому, что вашего ребенка стал бы лечить врач-педофил, а в школе педагог бы матерился или позволял себе пошлости? И хотя есть те, кто смотрит на это сквозь пальцы, но многие все-таки над этим задумываются. Если вам готовят пищу грязными руками, то это вряд ли вас устроит, так почему же вашу душу должно устраивать то, что автор полотна маньяк или садист? Кстати, говорят, что Гитлер был замечательным художником… Видел его работы — они действительно впечатляют. Тем не менее, лично мне не позволяет считать его мастером то, что он делал с миром и людьми. Этот факт навсегда ставит для меня его труды на совершенно иную ступень, и я сознательно не хочу вставать на эту ступень и о чем-то рассуждать. Да, эти картины могут быть замечательными, но для меня они — с душком. Кстати, самый красивый гриб в лесу — это красный мухомор, но при этом нормальному человеку и в голову не придет наполнить этими грибами корзину с намерением сварить суп для себя и для своей семьи.
Да, искусство, переходя в творчество и становясь им, требует от художника нравственной чистоты и честности. Именно требует, и без этого — никак. Без этого всё, созданное вами, — это просто товар на потребу плательщикам. Это не произведения, воспевающие Бога, а труды, выкармливающие похоть, зависть и алчность тех, кто их создал.
Не говорю, что надо сразу всё бросить, отказаться от дурного, дабы в должном виде приступить к работе. Это нелегко, тем более, дурное копится десятилетиями и становится второй природой многих из нас, так что отлеплять дурные привычки будет трудно и мучительно больно. Тем не менее, без этого дальше творить невозможно. И если вы не хотите стать с годами ловкачом и трюкачом, пусть и талантливым, но имитатором, а проще говоря, совратителем несведущих, то занимайтесь не шлифовкой холстов, а шлифовкой самих себя, ибо ваше очищение несомненно приведет к очищению того, что вами будет а то и было создано. Это взаимозависимые процессы. И пусть холст, как и бумага, стерпят всё, но не стерпит жизнь, не стерпят ваши зрители и читатели, не стерпит, в конце концов, ваша душа. Рано или поздно вас посетит творческая шизофрения, и вам потребуется начать совмещать несовместимое. Природа на ваших полотнах заболотится, ваши стихи засмердят нечистоплотностью, несмотря на возвышенный слог, ваша музыка покроется плесенью опошления. Не человек, а его душа, душа того, кто пришел к вам за развитием и ростом, считая вас мастером, почувствует что-то неладное. Не знаю, как это происходит, но я много раз был свидетелем того, когда благозвучная музыка и красивые полотна не находили места в истории. И если в искусстве можно врать, хотя это и мерзко, то в творчестве ложь не пройдет, а потому и не будет благоухать лик, написанный за чашкой кофе с сигаретой во рту.
Я не раз бывал на вернисаже в Измайлово, в Москве, где торгуют художники и коллекционеры. Продают там и старинные иконы. Поразительно, но продавцы икон называют образ Богородицы «мамкой» и с сигаретой во рту набивают ему цену. Я не против продажи, это есть и в церковных лавках, но я против подобного отношения к своему делу. Знаю, бывает и такое, когда иконы поворачивали изображением к стене, стесняясь непотребных действий, скажем, интимной близости. И это тоже крайность. Середина должна быть, и она есть, проявляясь исключительно в любви к Богу, а это значит, что и к себе, и к своему ближнему тоже. Вот об этом и только об этом я сейчас говорю.
Всякое благое дело начинается с того, что душа задает нашему эго вопрос именно о любви, интересуясь тем, кого оно, это самое эго любит. Вот здесь и начинаются разногласия, потому как эго, любя исключительно только себя, не может в этом признаться. У него нет такой задачи, да и мужества тоже нет. А ведь с признания и начинается великое изменение в душе, начинается подготовка её к стяжанию Духа Свята, а проще говоря, к любви. Вы хотели любви? Тогда отказывайтесь от привычки считать себя непревзойденным. Хотели мудрости? — тем более. А самое главное — в этом решении и сокрыт ответ на то, как спастись, точнее, спасти свою душу. Так от чего же надо спасаться, а? Нередко интеллектуалы ёрничают, когда слышат подобный вопрос, находя массу забавных, а главное, весьма убедительных, но с каким-то ироничным подтекстом ответов И никто не понимает, что таким образом действует их эго, причем явно пораженное гордыней. Гордыня делает человека крайне слабым и уязвимым, а для того, чтобы защититься, он выстраивает массу доводов и иного рода пижонистых выходок, не понимая, что простота и честность всегда привлекательнее и красивее. Нет, я не против эго. Более того, оно крайне необходимо, но, как и всё в этом мире, временно. Задача эго — поддержать нашу индивидуальность при выходе на орбиту, а там следует отпустить или хотя бы ослабить его хватку, дабы душа продолжила свое развитие в служении более возвышенному, в чём эго просто некомпетентно. Вот почему гордыня и поражает наше с вами эго: чтобы оно не позволило открыться вашему сердцу. Это настоящее испытание, и если кто-то мечтает о подвиге, тогда флаг ему в руки и вперед — к работе по обузданию собственного эго.
А говорю я это сейчас потому, что творчество невозможно, если руки и сердце вымазаны гордыней, а проще говоря, узаконенной нелюбовью, возведенной в ранг высшей истины. Безусловно, горшки обжигают не боги, а потому всё человеческое не может и не должно быть чуждо даже священнику, не говоря уже об адептах творчества. Тем не менее, нельзя не понимать того, что рано или поздно заставит вас сложить кисти и холсты, убрать смычок и отказаться от чернил. А говорю я сейчас только о вашей душе, столкнувшейся с диссонансом между созданным вами и её поведением, разнузданным под влиянием эго. Это непреложный закон бытия, аксиома нашего с вами существования, когда воистину большие замыслы реализуются исключительно под отчетом перед нашей с вами совестью, а это значит– перед Любовью.

Терентий Травник. Из книги "И ветер следы оставляет"