Когда тебе переваливает за пятьдесят, а то и за шестьдесят, то начинаешь понимаешь, что времени осталось не просто мало, а мало катастрофически. Я имею в виду не просто время жизни, а то иное, самое драгоценное время, когда еще можно и нужно что-то успеть сделать. Вот здесь то и начинается правильная расстановка знаний и возможностей, а потому и уходят от тебя те, на кого просто не хватит сил. Жизнь мудрее, чем можно себе представить, потому и создает вокруг нас ту, единственно верную комбинацию, чтобы мы смогли сделать свой последний и самый главный прыжок, а точнее, шаг. Уходит суета, и приходят нежелания, которые и формируют стойкость твоего отношения к тому, что тебе предстоит сделать. А предстоит многое, и прежде всего — это вспомнить, пока еще помнится, всю свою жизнь, подвести итоги, признать ошибки, сознаться в дурном и вынести на свет Божий карту с указанием последнего пути. Нет, это еще не смерть, но возможно, нечто гораздо большее и важное – это честная и осознанная жизнь, дабы всё, на что были потрачены годы твоих стремлений и достижений, осталось и прозвучало в будущее. И не важно, будут ли они там, — это как Бог даст, но отнестись к их определению нужно честно и с полным пониманием того, что если не ты, то больше некому.
Кто-то возразит: мол, это все разговоры в пользу тех, у кого есть хоть какие-то достижения, какие-то, пусть и не очень весомые, но наработки, а что делать тем, кому не то что показать нечего, а даже и вспомнить – беспросветная гульба, интриги, ссоры, споры, скандалы, разводы и обмены, проблемные дети, странные родственники, постоянная смена работ, партнеров, а остальное – телевизор и шашлыки, ну и пару раз в году море и пансионат – в общем все, как у простых людей…
Отвечу сразу, что задумываться придется каждому, а тем, у кого всё так, как сказано чуть выше, сделать это будет намного сложнее. А говорю я это к тому, что какой бы сложной или маловыразительной ни была наша жизнь, приходит время, когда душа обязательно вызовет на переговоры наше эго и начнет с ним беседовать о смыслах жизни. Так что диалога этого никому не миновать, даже тем, кто, спившись, вообще мало что помнит. У ангелов Божиих есть такая манера – расчищать наш замусоренный страстями ум и приводить нас в состояние здравого смысла для того, чтобы мы могли понять важное и взять на себя ответственность за прожитое. Скажу сразу, что операция эта крайне болезненная и анестезии не существует. Совесть режет по живому и воплям не внемлет.
Тема бесконечная, но суть в том, что чем раньше мы начнем приводить в порядок свою душу, не дожидаясь, пока ум, а именно он и есть главный хирург в этом деле, не ослабнет от загрязненности сосудов, слабости кровотока, микроинсультов, гипоксии и тому подобного, тем радостнее и благозвучнее будет наша жизнь. И говорю я это не только тем, кто стареет, но и тем, кто в полном расцвете сил. Конечно, же последним рано подводить итоги, но и не стоит дожидаться того, когда подойдет время для оных, а навыков их подведения наработано не будет, так что практиковать осознанность, разумность, собранность, благомыслие нужно постоянно, начиная это делать как можно раньше.
О себе: много работал всю жизнь – занимался исключительно творчеством, превратив его не в производство, а самопознание. Именно через творчество, будь то живопись, музыка, литература, я откапывал себя и свою душу. Основным мотивом было изучение, которое и двигало меня сначала к знанию, а потом и к осознанию. Я никогда не писал картины только ради картин, музыку — ради музыки, как и стихи — ради стихов. Через все это я пытался нащупать те частоты, на которых говорит душа с Богом, а искусство сделал инструментом для этого. Может, поэтому я особо не был привязан к мнению людей о том, чем я занимаюсь. Да, я прислушивался, но не для того, чтобы получать от этого какие-либо стимулы. Меня двигало не это, а удовольствие и радость, которые испытываешь от неожиданных находок и возможностей, а творческий путь ими просто изобилует. Именно искусство привело меня к науке о Боге, а творчество — к самому Богу. Это было время, когда моя душа, насытившись философией частного мастерства, переходила на постижение богословия, а именно опыта, максимально лишенного влияния эго рассказчика. Таким образом, к Богу я шел через все возможное и невозможное. Странным образом во мне сочетались явный аскетизм и скрытый гедонизм, простота и сибаритство, наивность и целевой критицизм. Нет, я ничего не подвергал сомнению подобно нигилисту, а скорее, пройдя аналитические схемы, стремился выйти к синтезу, опираясь прежде всего на ассоциативные связи. Здесь меня спасала моя изобретательность, опирающаяся на впечатлительность и изрядную фантазийность. Все свои открытия я делал из мира допустимого, что придало моим знаниям стойкий навык для принятия аргументированных решений.
В сумме все сводилось к поиску упрощенных решений, способных вызревать до корневой простоты. С какого-то периода этому поспособствовало афористичное мышление и структурированная поэтическая форма, дающая право писать просто и по делу. Именно с этого момента я и обратился к осознанной дефрагментации собственного сознания, стараясь при этом максимально избегать прагматических суждений и конструкций. Это оказалось нелегко, и только любовь, как таковая, позволила мне постигать бытие таким образом.
И вот пришло время жирной черты, когда необходимость отказаться и отречься от чего-то важного, но не насущного, обернулась доминантой бытия. Стал вопрос выбора, но такого, где бы не участвовала моя страсть, где бы не влез эмоциональный подход, перечеркнувши всё ранее наработанное. Да, я вытянул билет, но не справился – не смог дать краткий и вразумительный ответ своей душе, дабы она поняла и поверила мне…
Что ж, это только начало! Отступать некуда. Буду сдавать экзамен заново, пока не почувствую, что принят туда, где слово не нуждается в освидетельствованиях делами, поскольку сказанное и есть само дело!
Терентий Травник. Из книги «Месяц с хвостиком».
Кто-то возразит: мол, это все разговоры в пользу тех, у кого есть хоть какие-то достижения, какие-то, пусть и не очень весомые, но наработки, а что делать тем, кому не то что показать нечего, а даже и вспомнить – беспросветная гульба, интриги, ссоры, споры, скандалы, разводы и обмены, проблемные дети, странные родственники, постоянная смена работ, партнеров, а остальное – телевизор и шашлыки, ну и пару раз в году море и пансионат – в общем все, как у простых людей…
Отвечу сразу, что задумываться придется каждому, а тем, у кого всё так, как сказано чуть выше, сделать это будет намного сложнее. А говорю я это к тому, что какой бы сложной или маловыразительной ни была наша жизнь, приходит время, когда душа обязательно вызовет на переговоры наше эго и начнет с ним беседовать о смыслах жизни. Так что диалога этого никому не миновать, даже тем, кто, спившись, вообще мало что помнит. У ангелов Божиих есть такая манера – расчищать наш замусоренный страстями ум и приводить нас в состояние здравого смысла для того, чтобы мы могли понять важное и взять на себя ответственность за прожитое. Скажу сразу, что операция эта крайне болезненная и анестезии не существует. Совесть режет по живому и воплям не внемлет.
Тема бесконечная, но суть в том, что чем раньше мы начнем приводить в порядок свою душу, не дожидаясь, пока ум, а именно он и есть главный хирург в этом деле, не ослабнет от загрязненности сосудов, слабости кровотока, микроинсультов, гипоксии и тому подобного, тем радостнее и благозвучнее будет наша жизнь. И говорю я это не только тем, кто стареет, но и тем, кто в полном расцвете сил. Конечно, же последним рано подводить итоги, но и не стоит дожидаться того, когда подойдет время для оных, а навыков их подведения наработано не будет, так что практиковать осознанность, разумность, собранность, благомыслие нужно постоянно, начиная это делать как можно раньше.
О себе: много работал всю жизнь – занимался исключительно творчеством, превратив его не в производство, а самопознание. Именно через творчество, будь то живопись, музыка, литература, я откапывал себя и свою душу. Основным мотивом было изучение, которое и двигало меня сначала к знанию, а потом и к осознанию. Я никогда не писал картины только ради картин, музыку — ради музыки, как и стихи — ради стихов. Через все это я пытался нащупать те частоты, на которых говорит душа с Богом, а искусство сделал инструментом для этого. Может, поэтому я особо не был привязан к мнению людей о том, чем я занимаюсь. Да, я прислушивался, но не для того, чтобы получать от этого какие-либо стимулы. Меня двигало не это, а удовольствие и радость, которые испытываешь от неожиданных находок и возможностей, а творческий путь ими просто изобилует. Именно искусство привело меня к науке о Боге, а творчество — к самому Богу. Это было время, когда моя душа, насытившись философией частного мастерства, переходила на постижение богословия, а именно опыта, максимально лишенного влияния эго рассказчика. Таким образом, к Богу я шел через все возможное и невозможное. Странным образом во мне сочетались явный аскетизм и скрытый гедонизм, простота и сибаритство, наивность и целевой критицизм. Нет, я ничего не подвергал сомнению подобно нигилисту, а скорее, пройдя аналитические схемы, стремился выйти к синтезу, опираясь прежде всего на ассоциативные связи. Здесь меня спасала моя изобретательность, опирающаяся на впечатлительность и изрядную фантазийность. Все свои открытия я делал из мира допустимого, что придало моим знаниям стойкий навык для принятия аргументированных решений.
В сумме все сводилось к поиску упрощенных решений, способных вызревать до корневой простоты. С какого-то периода этому поспособствовало афористичное мышление и структурированная поэтическая форма, дающая право писать просто и по делу. Именно с этого момента я и обратился к осознанной дефрагментации собственного сознания, стараясь при этом максимально избегать прагматических суждений и конструкций. Это оказалось нелегко, и только любовь, как таковая, позволила мне постигать бытие таким образом.
И вот пришло время жирной черты, когда необходимость отказаться и отречься от чего-то важного, но не насущного, обернулась доминантой бытия. Стал вопрос выбора, но такого, где бы не участвовала моя страсть, где бы не влез эмоциональный подход, перечеркнувши всё ранее наработанное. Да, я вытянул билет, но не справился – не смог дать краткий и вразумительный ответ своей душе, дабы она поняла и поверила мне…
Что ж, это только начало! Отступать некуда. Буду сдавать экзамен заново, пока не почувствую, что принят туда, где слово не нуждается в освидетельствованиях делами, поскольку сказанное и есть само дело!
Терентий Травник. Из книги «Месяц с хвостиком».