Недолго ждать — и речь совсем о зиме пойдёт… И всё-таки хорошо, что есть оно - исконно русское православие с его потрясающе душевным теплом, в которое действительно можно уткнуться носом, зарыться и расслабиться. И что бы там ни говорили, но душе необходим покой, а в православии он есть, особенно в нашем.
Помню, как-то раз зимою ездил в Переславль-Залесский, в Троице-Данилов монастырь, а на подъезде к храму вижу: открылась дверь, и оттуда инок с дровишками вышел да по снежку не спеша побрёл: вот вам и тишина, вот вам и покой. Русскому человеку без этого жить невозможно, уж больно надрывной стала его душа последние годы. Тело напьётся, а душа орёт. И тогда на помощь приходит наше с вами православие: затеплит служка лампадку в храме, зажжёт свечечку, воском потянет на сквознячке, вот тут всё и начинается: душа принюхается и замрёт. Не знаю, как это объяснить, но от этого малого движения всё на свои места в ней становится.
Вчера ел булку с молоком, думал о Рождественском посте и всё никак не мог понять, почему на этот раз всё во мне совместилось, да так, что никакого смущения и в помине не осталось. Помню, как в юности, коль пост, не то что молоко, а сушку в руки боялся взять, всё состав читал на упаковке: нет ли в ней яиц или ещё чего скоромного, а тут нате вам: булка, да с молоком! Сижу, жую хлеб, пью тёплое молочко... Одним словом: пощусь!
Терентий Травник. Из книги "Переход площади по диагонали".
Помню, как-то раз зимою ездил в Переславль-Залесский, в Троице-Данилов монастырь, а на подъезде к храму вижу: открылась дверь, и оттуда инок с дровишками вышел да по снежку не спеша побрёл: вот вам и тишина, вот вам и покой. Русскому человеку без этого жить невозможно, уж больно надрывной стала его душа последние годы. Тело напьётся, а душа орёт. И тогда на помощь приходит наше с вами православие: затеплит служка лампадку в храме, зажжёт свечечку, воском потянет на сквознячке, вот тут всё и начинается: душа принюхается и замрёт. Не знаю, как это объяснить, но от этого малого движения всё на свои места в ней становится.
Вчера ел булку с молоком, думал о Рождественском посте и всё никак не мог понять, почему на этот раз всё во мне совместилось, да так, что никакого смущения и в помине не осталось. Помню, как в юности, коль пост, не то что молоко, а сушку в руки боялся взять, всё состав читал на упаковке: нет ли в ней яиц или ещё чего скоромного, а тут нате вам: булка, да с молоком! Сижу, жую хлеб, пью тёплое молочко... Одним словом: пощусь!
Терентий Травник. Из книги "Переход площади по диагонали".