- спел когда-то Юрий Антонов. Поступай, но только не в СССР –хочется продолжить вполне резонно, и это не просто фигура речи. Дело в том, что в искусство лезть нельзя — нельзя лезть кому ни попадя, а тем более — политикам и дельцам от идеологии, чем, как назло, и те, и другие постоянно занимаются. Складывается ощущение, что без присутствия в их жизни тонких настроев души музыкантов, художников и поэтов хапугам и рвачам номенклатурного сословия как-то совсем не живётся. Так и норовят кресельники и кабинетники влезть со своим советиком да мненьицем, в большинстве своем разлапистым и пошловатым. Но если вам совсем невмоготу не лезть, то в этом случае, господа чиновствующие, будьте, как и все: ищите подходы, а не просто сучите синими ассигнациями, заказывая для себя очередную развлекуху в исполнении, как вы их обычно называете, одаренных, но бездельников.
Думаю, главное, что сгубило советскую эстраду, а точнее, культуру так называемых ВИА — это некий негласный запрет для музыкантов двигаться на сцене. Разве могла нормально воспринимать их музыку и песни молодежь, если все номера слегка патлатых ребят были не просто статичными, а статичными сверх всякой меры. В то время в двадцатилетних юношах, держащих гитары наперевес не было ни смелости, ни дерзости, а тем более — ни малейшего намека на кураж. Сценическая цензура тех лет, следуя известному аргументу "как бы чего не вышло", совершила самое настоящее преступление против взрослеющих поколений одаренных подростков, проведя в их рядах массовую идеологическую анастезию, тем самым на корню уничтожив всякий намек на живой источник их творчества. А ведь действительно ничего и не вышло. Чеховский г-н Беликов оказался на редкость последовательным типом, если смог добраться аж до репетиционных баз многочисленных Домов культуры брежневского завуализма.
Не поленился и я, уделив немало времени тому, чтобы переслушать песни 60-70-х годов прошедшего века в исполнении ВИА — собственно, тех, которые казались абсолютно неинтересными для всякого, кто, взяв в руки гитару, бренчал в подъезде или на лавочке перед домом мелодии "Машины времени" или "Битлз". Благодаря самоотверженной "заботе", а точнее, пальцеуказательству минкультовцев, молодежная эстрада СССР периода намека на развитый социализм разделилась на тех, кто вписался в Мос-росконцерт и тех, кто предпочел остаться свободным, трехаккордно самовыражаясь во дворах, причем явный перевес в сторону народной любви имели именно последние. Впрочем, как могла устоять юная неискушенная слушательница, а именно такие и составляли основную аудиторию безголосых менестрелей, когда вдруг слышала под плохо настроенную гитару что-то вроде:
Словно плыл рекой широкой, словно плыл рекой широкой,
И на самой середине унесла вода весло,
От надежды мало проку. До чего ж мне одиноко,
Вот увидишь, вот увидишь, я влюблюсь тебе назло...
И это срабатывало, потому как было спето свободным парнем, тем, кто в самой идее плохо преподнесенного, но все же существующего советского романтизма занимал место если не трубадура, то уж точно не руководителя народного хора на бараночной фабрике.
В нем было все - и взгляд разящий,
И в меру скромность, и ещё
Апломб, о многом говорящий
Девчушке, - верный маячок!
Когда он в руки брал гитару
И подгнусавливал куплет,
Она влюблялась, видя пару
В нем для себя на сотни лет.
И оставалось не промазать
Удачливому пареньку:
Найти и спеть такую фразу,
Такую выпалить строку,
Чтоб та, которую всяк метил
Нет-нет да тайно приобнять,
Та, что одна на целом свете -
Позволила б с собой гулять...
И надо сказать, что им, этим подъездным щенятам, обтатуированным шариковой ручкой и каким-то образом перешившим школьные брюки в клеш, это удавалось, чего нельзя было сказать о парнях, вышедших из-под крыла райкома комсомола, собственно и составляющих основу всякого официального ВИА тех лет.
Увы, но советские регламентированные эстрадники, начиная с «Самоцветов», «Лейся, песня» и тому подобных были худшим образчиком из претендующих на достойный в понимании продвинутой молодежи музыкальный пример. Моя супруга играла в юности в ВИА «Добры молодцы» на клавишных, и на мое скептическое замечание об их репертуаре как-то раз резко парировала: мол, если бы я послушал, как они, то есть её коллеги, в свободное время лабают песни из репертуара «Deep purple», то наверняка бы смягчился в своих оценках. Однажды мне все-таки удалось побывать у них на репетиции, и как раз в тот момент, когда музыканты позволили себе играть в том числе и это: "Strange woman"... Не спорю: то был высший класс!
Но как ни крути, а всё равно подобные финты конечно же оставались за кадром, а на сцене и на экранах ТВ торжествовала жалкая пародия на юность без таких необходимых для достижения должного эффекта деталей, как самовыражение и задор, короче, без того, что сегодня бы назвали в хорошем смысле этого слова выпендрёжем. Впрочем, сами стихи и мелодии в большинстве своем были более чем достойными. И это не случайность, потому как тексты, впрочем, как и музыка, писались лучшими представителями тогдашней советской поэтической и музыкальной элиты.
"И это, маменька, всё от чувств-с, — пояснил бы мой любимый Бальзаминов, — потому как без них никак нельзя-с". Вот потому и не отставали от профессионалов уличные работники дэки-н-грифа, выставляя на обозрение вожделенной девичьей души надрывные сентенции типа:
А ты опять сегодня не пришла.
А я так ждал, надеялся и верил.
Что зазвонят опять колокола, колокола
И ты войдешь в распахнутые двери.
Кстати, мало кто знает, что автором легендарных «Колоколов» является не Владимир Марков, умудрившийся испортить то, что было застраховано поколениями уличной братвы, а никому не известный поэт-песенник, он же и исполнитель — Геннадий Старков. И в оригинале эта песня — не какие-то там три дворовых куплета, а как оказалось, целая баллада о первой любви.
К сожалению, и по сей день существует мало кавер-версий эстрады тех лет, именно версий песен, исполненных в свое время советскими ВИА. Современные «звезды» непонятно по каким причинам взялись перепевать песни военных лет, совершенно их угробив, а все потому, что упустили тот факт, что верное исполнение подобных вещей возможно только с сердечным пониманием их изначального замысла, а иначе это будет лишь кривлянием и, как говорится, прикалыванием, что собственно и получилось в фильмах «Песни о самом главном», где безвкусица кратно превзошла отведенные ей нормы, когда сытые и избалованные адепты российской сцены исполняли песни, написанные для голодных, измотанных и многократно обстрелянных людей времен Великой Отечественной, таким образом намекая на какой-то там патриотизм. Идея понятна – деньги! Точнее, за немалые деньги донести до современной молодежи песенный дух того времени. Вот именно, что дух, а не сцеживание непонятно чего сквозь уста и зубы самодовольных и сытых балаганщиков.
Оставляю этот позор на откуп времени и возвращаюсь к творчеству ВИА семидесятых. Внимательно вслушиваясь в то, что писалось полвека назад, понимаешь, насколько высоким был уровень музыкальности авторов и мелодий, и стихов. Даже в абсолютно зажатой записи, где толком не было слышно ни одной ноты, угадывалось почти безупречное мастерство музыкантов. Чтобы убедиться, достаточно вспомнить «Самоцветы» — их «Все, что в жизни есть меня» и «Мой адрес - Советский Союз»; «Поющие гитары» с их «Люди встречаются» или «Песенкой велосипедистов»; Синюю птицу» с песнями «Ты мне не снишься» и «Кленом»; ну и конечно же — «Добрых молодцев" с «Мне теперь все равно».
Вообще-то, испортить музыку, точнее, мнение о ней, — дело не простое и не каждому доступное, а потому надо не только обладать, как говорила моя мама, говнистым характером, но еще и очень-очень постараться нагадить много и туда, куда следует. Видимо, специалисты по работе с молодежью тех лет этому были обучены, так что результат имелся, и отчетность, говоря их же языком, радовала. Конечно же, борьба была, но не в пользу бедных — да и до нее ли было музыкантам, которые за почитали за счастье одну только возможность подержать в руках какой-нибудь выписанный из-за рубежа "Гибсон лес пол" или "Ибонез".
Увы, но все-таки советская эстрада в виде своего подразделения, означенного как ВИА, погибла. Благодаря целенаправленным директивам партийного руководства тех лет, а по существу их бездумному самоуправству, ВИА, несмотря на очевидную одаренность их участников, так и не смогли обрести своих настоящих ценителей в лице юного поколения тех лет, а жаль.
Терентий Травник. Из книги «Циркуляр».
Думаю, главное, что сгубило советскую эстраду, а точнее, культуру так называемых ВИА — это некий негласный запрет для музыкантов двигаться на сцене. Разве могла нормально воспринимать их музыку и песни молодежь, если все номера слегка патлатых ребят были не просто статичными, а статичными сверх всякой меры. В то время в двадцатилетних юношах, держащих гитары наперевес не было ни смелости, ни дерзости, а тем более — ни малейшего намека на кураж. Сценическая цензура тех лет, следуя известному аргументу "как бы чего не вышло", совершила самое настоящее преступление против взрослеющих поколений одаренных подростков, проведя в их рядах массовую идеологическую анастезию, тем самым на корню уничтожив всякий намек на живой источник их творчества. А ведь действительно ничего и не вышло. Чеховский г-н Беликов оказался на редкость последовательным типом, если смог добраться аж до репетиционных баз многочисленных Домов культуры брежневского завуализма.
Не поленился и я, уделив немало времени тому, чтобы переслушать песни 60-70-х годов прошедшего века в исполнении ВИА — собственно, тех, которые казались абсолютно неинтересными для всякого, кто, взяв в руки гитару, бренчал в подъезде или на лавочке перед домом мелодии "Машины времени" или "Битлз". Благодаря самоотверженной "заботе", а точнее, пальцеуказательству минкультовцев, молодежная эстрада СССР периода намека на развитый социализм разделилась на тех, кто вписался в Мос-росконцерт и тех, кто предпочел остаться свободным, трехаккордно самовыражаясь во дворах, причем явный перевес в сторону народной любви имели именно последние. Впрочем, как могла устоять юная неискушенная слушательница, а именно такие и составляли основную аудиторию безголосых менестрелей, когда вдруг слышала под плохо настроенную гитару что-то вроде:
Словно плыл рекой широкой, словно плыл рекой широкой,
И на самой середине унесла вода весло,
От надежды мало проку. До чего ж мне одиноко,
Вот увидишь, вот увидишь, я влюблюсь тебе назло...
И это срабатывало, потому как было спето свободным парнем, тем, кто в самой идее плохо преподнесенного, но все же существующего советского романтизма занимал место если не трубадура, то уж точно не руководителя народного хора на бараночной фабрике.
В нем было все - и взгляд разящий,
И в меру скромность, и ещё
Апломб, о многом говорящий
Девчушке, - верный маячок!
Когда он в руки брал гитару
И подгнусавливал куплет,
Она влюблялась, видя пару
В нем для себя на сотни лет.
И оставалось не промазать
Удачливому пареньку:
Найти и спеть такую фразу,
Такую выпалить строку,
Чтоб та, которую всяк метил
Нет-нет да тайно приобнять,
Та, что одна на целом свете -
Позволила б с собой гулять...
И надо сказать, что им, этим подъездным щенятам, обтатуированным шариковой ручкой и каким-то образом перешившим школьные брюки в клеш, это удавалось, чего нельзя было сказать о парнях, вышедших из-под крыла райкома комсомола, собственно и составляющих основу всякого официального ВИА тех лет.
Увы, но советские регламентированные эстрадники, начиная с «Самоцветов», «Лейся, песня» и тому подобных были худшим образчиком из претендующих на достойный в понимании продвинутой молодежи музыкальный пример. Моя супруга играла в юности в ВИА «Добры молодцы» на клавишных, и на мое скептическое замечание об их репертуаре как-то раз резко парировала: мол, если бы я послушал, как они, то есть её коллеги, в свободное время лабают песни из репертуара «Deep purple», то наверняка бы смягчился в своих оценках. Однажды мне все-таки удалось побывать у них на репетиции, и как раз в тот момент, когда музыканты позволили себе играть в том числе и это: "Strange woman"... Не спорю: то был высший класс!
Но как ни крути, а всё равно подобные финты конечно же оставались за кадром, а на сцене и на экранах ТВ торжествовала жалкая пародия на юность без таких необходимых для достижения должного эффекта деталей, как самовыражение и задор, короче, без того, что сегодня бы назвали в хорошем смысле этого слова выпендрёжем. Впрочем, сами стихи и мелодии в большинстве своем были более чем достойными. И это не случайность, потому как тексты, впрочем, как и музыка, писались лучшими представителями тогдашней советской поэтической и музыкальной элиты.
"И это, маменька, всё от чувств-с, — пояснил бы мой любимый Бальзаминов, — потому как без них никак нельзя-с". Вот потому и не отставали от профессионалов уличные работники дэки-н-грифа, выставляя на обозрение вожделенной девичьей души надрывные сентенции типа:
А ты опять сегодня не пришла.
А я так ждал, надеялся и верил.
Что зазвонят опять колокола, колокола
И ты войдешь в распахнутые двери.
Кстати, мало кто знает, что автором легендарных «Колоколов» является не Владимир Марков, умудрившийся испортить то, что было застраховано поколениями уличной братвы, а никому не известный поэт-песенник, он же и исполнитель — Геннадий Старков. И в оригинале эта песня — не какие-то там три дворовых куплета, а как оказалось, целая баллада о первой любви.
К сожалению, и по сей день существует мало кавер-версий эстрады тех лет, именно версий песен, исполненных в свое время советскими ВИА. Современные «звезды» непонятно по каким причинам взялись перепевать песни военных лет, совершенно их угробив, а все потому, что упустили тот факт, что верное исполнение подобных вещей возможно только с сердечным пониманием их изначального замысла, а иначе это будет лишь кривлянием и, как говорится, прикалыванием, что собственно и получилось в фильмах «Песни о самом главном», где безвкусица кратно превзошла отведенные ей нормы, когда сытые и избалованные адепты российской сцены исполняли песни, написанные для голодных, измотанных и многократно обстрелянных людей времен Великой Отечественной, таким образом намекая на какой-то там патриотизм. Идея понятна – деньги! Точнее, за немалые деньги донести до современной молодежи песенный дух того времени. Вот именно, что дух, а не сцеживание непонятно чего сквозь уста и зубы самодовольных и сытых балаганщиков.
Оставляю этот позор на откуп времени и возвращаюсь к творчеству ВИА семидесятых. Внимательно вслушиваясь в то, что писалось полвека назад, понимаешь, насколько высоким был уровень музыкальности авторов и мелодий, и стихов. Даже в абсолютно зажатой записи, где толком не было слышно ни одной ноты, угадывалось почти безупречное мастерство музыкантов. Чтобы убедиться, достаточно вспомнить «Самоцветы» — их «Все, что в жизни есть меня» и «Мой адрес - Советский Союз»; «Поющие гитары» с их «Люди встречаются» или «Песенкой велосипедистов»; Синюю птицу» с песнями «Ты мне не снишься» и «Кленом»; ну и конечно же — «Добрых молодцев" с «Мне теперь все равно».
Вообще-то, испортить музыку, точнее, мнение о ней, — дело не простое и не каждому доступное, а потому надо не только обладать, как говорила моя мама, говнистым характером, но еще и очень-очень постараться нагадить много и туда, куда следует. Видимо, специалисты по работе с молодежью тех лет этому были обучены, так что результат имелся, и отчетность, говоря их же языком, радовала. Конечно же, борьба была, но не в пользу бедных — да и до нее ли было музыкантам, которые за почитали за счастье одну только возможность подержать в руках какой-нибудь выписанный из-за рубежа "Гибсон лес пол" или "Ибонез".
Увы, но все-таки советская эстрада в виде своего подразделения, означенного как ВИА, погибла. Благодаря целенаправленным директивам партийного руководства тех лет, а по существу их бездумному самоуправству, ВИА, несмотря на очевидную одаренность их участников, так и не смогли обрести своих настоящих ценителей в лице юного поколения тех лет, а жаль.
Терентий Травник. Из книги «Циркуляр».