Мне довелось много путешествовать по России. Идя старыми, осиротевшими деревнями, я всматривался в эти печальные, покосившееся дома с забитыми окнами и проломленными крышами, думая об одном: сколько сил и здоровья было вложено в них людьми, которых и след уже простыл. Даже эти никому не нужные, брошенные лачуги и хибары еще живы, а те, кто строил их, давно исчезли с лица земли. И что-то не складывалось в моих рассуждениях, что-то было не так в этом привычном ходе вещей...
Времена хоть в чем-то, но не меняются. Сегодня ситуация продолжается, правда, теперь и вокруг Москвы стоит недострой, но только каменный. По обрешёткам крыш вьются плющи, а из стен повылезали молодые деревца. Хозяев нет – начали, рванули и не потянули. И опять цена за всё одна – человеческие силы, здоровье, а то и жизнь. Всю данную ему жизнь человек обустраивает свой быт, подчас прикрываясь заботой о детях и внуках, а быт предательски вытесняет его из жизни, да и детям его старания зачастую не нужны. Дети будут жить своими привычками и пристрастиями, согласно своему времени, и так же будут строить себе жилье, забывая про всё на свете...
В чем же смысл такого обустройства, такого стремления иметь то, что тебя в конце концов изгонит и уничтожит?
Присядешь на ступеньки крыльца такого домишки, ищешь ответ, думаешь, размышляешь, но ответа не находишь. Только пролетит мимо ворон с сиплым окриком, да паучок осторожный сползёт по сырой стене... И стоят, и по-прежнему смотрят на тебя с немым укором лишенные всякой надежды навсегда опустевшие дома и домишки… Бездомные... И слово-то к ним не вяжется, а иначе и не назовёшь...

Терентiй Травнiкъ. Из писем и дневников. Книга вторая.